Конкуренция среди офшорных администраторов обострится, а отвечать перед регуляторами придется банкам

«Панамские файлы», став на время главной деловой и политической новостью, на самом деле пока не породили больших сенсаций. Даже $2 млрд, приписанных известному музыканту, - это не «сбережения», а оборот и, скорее всего, законный. Про деньги китайских руководителей тему не раскрутили. Украинскому президенту – как с гуся вода.

Для чего в действительности была нужна утечка 11,5 млн страниц документов про 214 000 компаний? Ведь в основной массе они оказываются мало кому интересны, как показал опыт массовых раскрытий информации о счетах офшоров в кипрских банках и о владельцах компаний на Британских Виргинских островах в недавнем прошлом. Предположения, что это борьба с коррупцией на развивающихся рынках (как думают те, кто склонен винить в утечках власти США) или контрпропаганда россиян против ЕС (как утверждали отдельные американские граждане), неубедительны. Чиновники-коррупционеры страдают от таких разоблачений потому, что они, в отличие от бизнесменов, обычно хуже прячут свои деньги, а не потому, что одни политические элиты надеются таким способом разоблачить другие. Достаточно вспомнить историю с Bank of New York в 1999 г., когда борьба с «русской мафией» в США оказалась основана на голословных обвинениях, завершилась выплатой компенсаций основному фигуранту и закрытием счетов россиян в ряде британских и американских банков без существенных финансовых последствий.

Атака на Mossack Fonseca, далеко не самого «неразборчивого в клиентах» администратора офшоров, на самом деле является очередным ударом по конкурентам в мировой банковской системе. Очевидно, что от этого пострадают банки, а не сервисные компании, так как только у банков есть средства на увеличение бюрократического аппарата для избыточных процедур по обеспечению следования регулирующим нормам (compliance). Не офшорным администраторам, а именно банкам, обслуживающим иностранный бизнес и вообще иностранцев, придется отвечать перед регуляторами США и ЕС за сбор информации о клиентах и платить штрафы. Штрафы с банков всего мира, как показывает опыт, тоже собирают в основном в США, так как через их счета проходит большинство международных расчетов.

В мире все еще слишком много банков (и не только в России, где их быстро закрывает ЦБ без всякой помощи «внешних сил»). Сотни банков Швейцарии, стран Юго-Восточной Азии, Дубая привлекают деньги клиентов как с развивающихся рынков (китайцев, индийцев, арабов, россиян и др.), так и из стран ЕС, где растет отток средств состоятельных граждан, вызванный грабительской налоговой политикой. Чтобы эти деньги направлялись в глобальные банки (в основном в США) и в их зарубежные подразделения, необходимо ослабить локальные банки, запретив им обслуживать офшорную, то есть практически любую иностранную клиентуру. Борьба идет не только за принадлежащие офшорным компаниям частные сбережения (по оценкам BCG Global Wealth Market-Sizing Database, в 2015г. объем private wealth – денег и ликвидных активов, размещенных на офшорных счетах граждан, достиг $11 трлн). Главное в борьбе с офшорами не то, что они используются предпринимателями для ухода от налогов в стране их резидентства (что может быть незаконным), а то, где размещены их ликвидные активы. Это борьба за контроль над банковской системой.

Без офшорных компаний экономически невозможна мировая торговля и инвестиции, так как нереально регистрировать всех участников международных контрактов, все ценные бумаги, морские суда, права, самолеты и т. д. в каждой из стран, где эти контракты и активы в разное время используются. Возможно, что большинство офшорных компаний «в штуках» принадлежит частным лицам, прячущим сбережения, причем не только от налогов, но и от рейдеров и «бандитов в погонах». Но в денежном выражении основной оборот офшорных компаний связан с международной торговлей и инвестициями, целесообразность которых обусловлена экономически. «Триллионы долларов, спрятанные в офшорах», пока никто не смог внятно и в цифрах разделить на такие категории, как:

- активы международных компаний из реального бизнеса;

- зарубежные активы финансовых институтов (в том числе глобальных и особенно американских), размещаемые на счетах их офшорных подразделений потому, что больше их разместить просто негде;

- активы суверенов (в том числе вполне легально находящиеся в офшорах деньги правительств многих стран мира);

- честно заработанные деньги граждан, с которых были уплачены налоги в своей стране, но которые невозможно хранить в банках своей страны просто потому, что там порой нет правового государства, а иногда – и надежных банков (последнее вообще относится к большинству стран);

- активы, законно полученные, но спрятанные от налогов;

- активы, полученные и/или используемые преступным путем (это как раз деньги весьма многочисленных коррумпированных чиновников Европы, Азии и т. д. и не столь уж многочисленных наркоторговцев и террористов).

Упомянутые $11 трлн распределены между последними тремя категориями и составляют меньшую часть общей суммы активов офшорных компаний. А последние две категории не могут составлять основную часть офшорных денег и даже с учетом высокой доходности «работы» отдельных коррумпированных диктаторов никак не сравнятся с бизнес-активами и законными сбережениями. Закрыть офшоры вообще, чтобы «выгнать» эти деньги в банки стран проживания бенефициаров, – нереальная задача. Гораздо проще вынудить владельцев хранить эти деньги в банках США (которые и так являются одним из крупнейших хранилищ частных офшорных денег – после Швейцарии, Великобритании, Сингапура).

В наиболее крупных масштабах офшоры применяются бизнесом в США, что периодически вызывает призывы властей «разобраться» с налоговыми оптимизаторами из числа крупных корпораций, но это не заканчивается запретом на использование офшоров. В здравом уме власти не будут мешать своим экспортерам и инвесторам работать на зарубежных рынках.

Основные способы борьбы с офшорами уже отработаны, и это не запрет регистрации компаний в юрисдикциях с низкими налогами, а введение все новых ограничений для банков. Особенно для банков из «маленьких стран». Так, еще за несколько месяцев до панамского скандала усилилось давление регуляторов из США и ЕС на банки прибалтийских стран в вопросе ужесточения контроля за счетами нерезидентов. Фактически стали закрывать счета граждан стран бывшего СССР, сокращать программы кредитных карт для иностранцев. В середине апреля все банки Литвы сообщили клиентам о срочном закрытии счетов их офшорных компаний. Подобного решения ожидают и клиенты латвийских банков. Правда, там это будет сделать сложнее, так как офшорные деньги составляют основу ресурсной базы некоторых крупнейших банков с местным капиталом. При этом уже заметен отток иностранных денег из стран Балтии в банки других стран, в том числе Кипра. Но и на Кипре у них могут быть проблемы: на примере кипрского Russian Commercial Bank видно, что под предлогом санкций можно закрыть бизнес даже банкам с государственным контролем.

Как скажется текущий этап борьбы с офшорами на неамериканских финансовых институтах и их клиентах? Во-первых, это усилит переток денег из банков Швейцарии и ЕС в Юго-Восточную Азию. Половина прироста активов на счетах офшорных компаний в мире с 2014 г. уже приходится на сингапурские и китайские банки. Те, кому не подходят банки Гонконга и Сингапура, вынуждены будут искать способы размещения в США. Будет расти также приток средств в Дубай, где банковская система почти идеальна для обслуживания офшоров и меньше зависит от европейских и американских регуляторов, чем сингапурская.

Во-вторых, «разоблачением» Mossack Fonseca воспользуются власти США и частично ЕС. Им будет проще получать с администраторов те данные, которые они не всегда могут законно получить от банков (например, потому, что счета офшоров не открыты в «прозрачных» банках). Это повысит конкуренцию администраторов, вызовет отток клиентов ряда офшорных зон (в основном из Европы и с Карибов), усилит соответствующий бизнес в Гонконге и в точках китайского влияния.

В-третьих, сами офшорные юрисдикции начнут меняться. Все меньше компаний и трастов для владения и управления активами будут регистрироваться в Европе, особенно в Дублине, на островах Гернси и Джерси, в Гибралтаре, т. е. в юрисдикциях с британским правом, подверженным влиянию ЕС. Клиенты из стран ЕС будут предпочитать карибские юрисдикции (в меньшей степени – Панаму), а латиноамериканские могут частично переместиться в Европу. Наименьшее сокращение спроса ожидается в Люксембурге.

На россиян все это повлияет лишь в той степени, в которой антиофшорная кампания будет становиться антироссийской. И пострадают не столько «наши» клиенты офшоров, сколько российские банки и бизнес в целом.

20 апреля 2016, Ведомости

Читайте также